В качестве логотипа использована картина Н.К.Рериха "Камень несущая" 1933г
«Культура есть почитание Света. Культура есть любовь к человеку. Культура есть благоухание, сочетание жизни и красоты. Культура есть синтез возвышенных и утончённых достижений. Культура есть оружие Света. Культура есть спасение. Культура есть двигатель. Культура есть сердце. Если соберём все определения Культуры, мы найдём синтез действенного Блага, очаг просвещения и созидательной красоты».Н.К.Рерих
Главное предательство знать Учение и не применять его. Хула на Учение хуже смерти духа, ибо тем самым человек исключает себя из сотрудничества и обрекает себя на Сатурн.
Сообщение: 6611
Настроение: стремлюсь к совершенствованию
Зарегистрирован: 07.05.09
Откуда: Россия, Киров
Репутация:
4
Замечания:
Отправлено: 30.01.16 09:03. Заголовок: 30 января – день ..
цитата:
30 января – день памяти Святослава Николаевича Рериха (1904-1993)
"Святослав Николаевич Рерих искал красоту, находил её и передавал её людям. Его девизом было: «Будем всегда стремиться к Прекрасному». В этом был подвиг его жизни, его миссия. В эпоху безобразия, сгущённого до предела, его призыв к Прекрасному и внесение его в жизнь через искусство, мысль, слово и действие давало свет и радость тем, кто могли его дар воспринять." Н.Д. Спирина
"Изучая культуру, искусство и философию Индии, Святослав Николаевич Рерих создает множество необычных и замечательных по красоте полотен. Наряду с пейзажами пишет много портретов, из которых хочется отметить портреты его отца – Николая Константиновича Рериха, премьер-министра Индии – Джавахарлала Неру и жены Святослава Николаевича – Девики Рани-Рерих. Одним из самых прекрасных является портрет его матушки – Елены Ивановны Рерих, женщины исключительной духовной и физической красоты.
Святослав Николаевич Рерих родился 23 октября 1904 года в Петербурге. С 1914 по 1916 год Святослав Николаевич учился в гимназии К.И.Мая, именно там он получил первые уроки рисования. Отец часто брал его с собой в археологические поездки по древнерусским городам, где он изучал историю и культуру Руси, одновременно продолжая занятия живописью.
С 1920 г. Святослав Николаевич Рерих живёт в США, поступает в Колумбийский университет на архитектурное отделение и после его окончания получает степень бакалавра. В это время он пишет много картин, занимается книжной иллюстрацией и графикой.
С 1923 г. Святослав Николаевич – директор Международного центра искусств “Корона Мунди” в Нью-Йорке, который основал Николай Константинович Рерих.
В 1928 г. Святослав Николаевич переезжает из США к своей семье в Индию, в Дарджилинг (Восточные Гималаи). Творчески восприняв многие художественные идеи и убеждения своего отца, Святослав Николаевич становится самобытным и оригинальным художником.
В Институте “Урусвати” Святослав Николаевич Рерих возглавляет отделы народного искусства и народной фармакопеи. Ведёт он и большую просветительскую работу, а в дальнейшем руководит Школой Искусства в Бангалоре и одновременно проводит свои персональные выставки.
В 1989 г. по инициативе Святослава Николаевича в СССР создан Советский Фонд Рерихов, в основу которого было положено изучение и распространение жизненно важных для людей Знаний. В 1991 г. Святослав Николаевич передал Советскому Фонду Рерихов бесценные для человечества архивы семьи Рерихов, хранившиеся в Индии.
Святослав Николаевич окончил свой земной путь 30 января 1993 года в г. Бангалоре (Южная Индия).
Тамара
администратор
Сообщение: 32351
Настроение: совершенствоваться
Зарегистрирован: 12.04.08
Откуда: Россия
Репутация:
4
Сообщение: 6672
Настроение: стремлюсь к совершенствованию
Зарегистрирован: 07.05.09
Откуда: Россия, Киров
Репутация:
4
Замечания:
Отправлено: 10.02.16 09:46. Заголовок: 10 февраля - ДЕНЬ П..
цитата:
10 февраля - ДЕНЬ ПАМЯТИ А.С.Пушкина
ЛИТЕРАТУРА. 21 ВЕК .МИРОВАЯ ЛИТЕРАТУРА... — Тамара Шикова (Коротеева)
При жизни Александра Сергеевича о его ранении был написан лишь один, скорее полицейский, чем медицинский документ- донесение старшего врача полиции Иоделича ( «Полициею узнано, что вчера в 5-м часу пополудни, за чертою города позади комендантской дачи, происходила дуель между камер-юнкером Александром Пушкиным и поручиком кавалергардского её величества полка бароном Геккереном, первый из них ранен пулею в нижнюю часть брюха.- Г-н Пушкин при всех пособиях, оказываемых ему его превосходительством г-м лейб-медиком Арендтом, находится в опасности жизни.- О чём вашему превосходительству имею честь донесть» ) Если на месте поединка он высказал предположение, что у него повреждено бедро, то уже в карете понял, что пуля попала в живот. «Боюсь, не ранен ли я так, как Щербачев», – сказал он Данзасу, припомнив давнюю дуэль знакомого офицера, закончившуюся смертельным ранением в живот. Ш. И. Удерман, глубоко изучавший этот вопрос, считает, что Пушкин (как и Дантес) избрал позицию, в которой он стоял боком, когда его правая рука с оружием частично защищает лицо и грудь, но в момент выстрела противника еще не успел довести тело до точного полуоборота. Это и определило проникновение пули кнутри от крыла правой подвздошной кости. На первоначальном отрезке своего пути пуля благополучно миновала жизненно важные органы, пройдя ниже почки и позади петель кишечника. Затем, ударившись о крыло правой подвздошной кости с внутренней стороны, скользнула по его вогнутой поверхности, отщепляя острые мелкие осколки, и, раздробив крестец, прочно засела в нем. После ранения Александр Сергеевич потерял много крови. Но это не было кровотечение из крупного сосуда, иначе он, скорее всего, погиб бы на месте дуэли. Правда, В. И. Даль в записке о «Вскрытии тела А. С. Пушкина» указывает как на вероятный источник кровотечения на повреждение бедренной вены. Бедренная вена лежит вне траектории полета пули. Сам Даль точно локализовал место ранения: «Пуля пробила общие покровы живота в двух дюймах от верхней, передней оконечности чресальной или подвздошной кости (ossis iliaci dextri) правой стороны…» « В шесть часов вечера карета с Данзасом и Пушкиным подъехала к дому князя Волконского на Мойке, где жил Пушкин. У подъезда Пушкин попросил Данзаса выйти вперёд, послать за людьми, вынести его из кареты и предупредить жену, если она дома, сказав ей, что рана не опасна. Сбежались люди, вынесли своего барина из кареты. Камердинер взял его в охапку. «Грустно тебе нести меня?»- спросил его Пушкин. Внесли в кабинет; он сам велел падать себе чистое бельё; разделся и лёг на диван… Пушкин был на своём смертном одре». П.Е. Щеголев «Дуэль и смерть Пушкина». Александр Сергеевич нашел еще силы успокоить Наталью Николаевну и переодеться. Данзас поспешил за доктором. Первыми, за кем он бросился, когда привёз раненого А.С. Пушкина домой, были Н.Ф. Арендт и Х.Х. Саломон. Не просто найти хирурга в вечернем Петербурге. Первым, на кого натолкнулся Данзас в метании по квартирам врачей и госпиталям, был крупный специалист по родовспоможению акушер В. Б. Шольц. Он понял Данзаса с полуслова и пообещал сейчас же привести к Пушкину хирурга. В. Б. Шольц написал и о мужестве А. С. Пушкина, желавшего узнать неприкрытую правду о своем состоянии. Вот несколько строк оттуда: «…Больной просил удалить и не допустить при исследовании раны жену и прочих домашних. Увидев меня, дал мне руку и сказал: -Плохо со мною. – Мы осматривали рану, и г-н Задлер уехал за нужными инструментами. Больной громко и ясно спрашивал меня: -Что вы думаете о моей ране; я чувствовал при выстреле сильный удар в бок и горячо стрельнуло в поясницу; дорогою шло много крови – скажите мне откровенно, как вы рану находили? -Не могу вам скрывать, что рана ваша опасная. -Скажите мне – смертельна? -Считаю долгом Вам это не скрывать, – но услышим мнение Арендта и Саломона, за которыми послано. Через несколько минут сказал: -Мне кажется, что много крови идет? Я осмотрел рану, – но нашлось, что мало – и наложил новый компресс. -Не желаете ли Вы видеть кого-нибудь из близких приятелей? -Прощайте друзья!- сказал он, глядя на библиотеку.- Разве Вы думаете, что я часу не проживу? -О нет, не потому, но я полагал, что Вам приятнее кого-нибудь из них видеть… Кого в этот критический момент хотел бы видеть около себя Пушкин. «Никто на свете не был мне ближе Дельвига». В 1831 году, отмечая «святую годовщину» Лицея, Пушкин пророчески говорил: …И мнится, очередь за мной, Зовет меня мой Дельвиг милый, Товарищ юности живой, Товарищ юности унылой, Товарищ песен молодых, Пиров и чистых помышлений, Туда, в толпу теней родных Навек от нас утекший гений… В последние тяжкие часы жизни Пушкин вспоминал двух других верных друзей юности – Ивана Пущина и Ивана Малиновского – и сожалел, что их нет рядом: «Мне бы легче было умирать», – признался он. Александр Сергеевич удовлетворенно воспринял известие о приходе Петра Александровича Плетнева. Пушкину захотелось проститься с Петром Андреевичем Вяземским и Александром Ивановичем Тургеневым. Но первая его мысль после вопроса Шольца, кого он хотел видеть, была о Жуковском. «…Я бы желал Жуковского», – записал его просьбу Шольц и без перехода снова вернулся к медицинским наблюдениям: «Я трогал пульс, нашел руку довольно холодною – пульс малый, скорый, как при внутреннем кровотечении, вышел за питьем и чтобы послать за г-м Жуковским. Полковник Данзас взошел к больному. Между тем приехали Задлер, Арендт, Саломон – и я оставил печально больного, который добродушно пожал мне руку». Н. Ф. Арендт, взявший на себя руководство лечением раненого. Многоопытный хирург, оказывавший помощь раненым в 30 боевых сражениях, он сразу оценил безнадежность положения. А. Аммосов со слов К. К. Данзаса записал эту сцену: «Если так, – ответил ему Арендт, – то я должен вам сказать, что рана ваша очень опасна и что к выздоровлению вашему я почти не имею надежды». Манипуляция эта заключалась в том, что хирург, не расширяя входного отверстия пулевого канала, с помощью специальных пулеискателей (род пинцетов или зажимов различной величины и формы) пытался извлечь пулю, о расположении которой имел самое смутное представление. Как правило, он часами копался в ране, заражая ее и причиняя больному неимоверные страдания. Из мемуарной литературы известно, что Задлер ушел за инструментами; однако никто не указывает, что они были пущены в ход. Если кто и мог запретить эту общепринятую в то время манипуляцию, то только такой авторитет, как Арендт. Полагаю, что так оно и было. Кстати, когда умирал раненый Пушкин, Мандт уже набирал силу при дворе, и великая княгиня Елена Павловна через Жуковского предлагала его услуги: «…я хочу спросить Вас, не согласились бы послать за Мандтом, который столь же искусный врач, как оператор. Если решаться на Мандта, то ради бога, поспешите и располагайте ездовым, которого я Вам направлю…» Мандта не пригласили, потому что полностью полагались на Арендта. Но вернемся к нашей истории болезни. Итак, многоопытный Н. Ф. Арендт отказался от мучительной и бесперспективной операции. Это его решение соответствовало золотому гиппократовскому правилу: «При лечении болезней надо всегда иметь в виду принести пользу или по крайней мере не навредить». Почему он не обнадежил смертельно раненного поэта? Арендт, судя по всему, отдавал себе отчет в том, что за пациента ему послала судьба. И именно поэтому не посчитал себя вправе дать Пушкину ложные надежды на возможное исцеление. Александр Сергеевич в своей поэзии говорил о смерти спокойно и даже легко, без надлома: …Благословен и день забот, Благословен и тьмы приход!.. Вся история болезни Пушкина представляет собой протокол мужества. Через 100 лет некоторые хирурги упрекнут врачей и домочадцев Пушкина в том, что в большой квартире не нашли для него другого места, кроме кабинета, резонно полагая, что «пыль веков» не благоприятствует заживлению раны. Н. Ф. Арендта сменил доктор И. Т. Спасский. В семействе Пушкина Иван Тимофеевич исполнял функции и детского врача, и гинеколога, и терапевта. И как это ни горько, ему же досталось вскрывать тело Пушкина. Хотя протокол о вскрытии оформлен Далем, надо полагать, что производил исследование Спасский, который был дипломированным судебно-медицинским экспертом. Умирающий человек, как правило, замыкается в себе, абстрагируется от окружающей его действительности и тем самым уходит от людей раньше, чем перестает биться сердце. Пушкин умирал иначе. Раненого волновали два вопроса: судьба секунданта и будущее семьи. На исходе 27 января снова приехал Арендт и привез добрые вести из дворца. Обещая позаботиться о жене и детях, царь советовал «кончать жизнь христиански». Принимая условия игры, Пушкин облегченно вздохнул. «Необыкновенное присутствие духа не оставляло больного. От времени до времени он тихо жаловался на боль в животе и забывался на короткое время», – записал доктор Спасский, подводя итоги первому дню. Однако болезнь делала свое дело: боли усиливались. – Зачем эти мучения? – недоуменно спросил Пушкин. – Без них я бы умер спокойно. Было 3 часа ночи 28 января 1837 года. Александр Сергеевич тихо подозвал дежурившего в кабинете слугу и велел подать один из ящиков письменного стола. Слуга исполнил его волю, но, вспомнив, что там лежали пистолеты, разбудил Данзаса, дремавшего у окна в вольтеровском кресле. Данзас решительно отобрал оружие, которое Пушкин уже успел спрятать под одеялом. Около четырех часов пополуночи боль в животе усилилась до такой степени, что терпеть уже было невмоготу. Послали за Арендтом. Арендт приехал вскоре. Он снова обследовал Пушкина и, выявив картину начинающегося перитонита, назначил, как полагалось в таких случаях, «промывательное», а для утоления боли – опий. «…Боль в животе возросла до высочайшей степени, – записал И. Т. Спасский. – Это была настоящая пытка. Физиономия Пушкина изменилась: взор его сделался дик, казалось, глаза готовы были выскочить из своих орбит, чело покрылось холодным потом, руки похолодели, пульса как не бывало. Больной испытывал ужасную муку. Но и тут необыкновенная твердость его души раскрылась в полной мере. Готовый вскрикнуть, он только стонал, боясь, как он говорил, чтобы жена не услышала, чтобы ее не испугать…» Между тем опий, назначенный Н. Ф. Арендтом, начинал уже оказывать действие, и больной постепенно успокоился. Понимая, что второго такого приступа он не переживет, Александр Сергеевич потребовал к себе жену и детей. Он спешил, как выразился Жуковский, «сделать свой последний земной расчет». Малыши еще спали, и их в одеялах, повинуясь его воле, приносили к нему полусонных. Он молча благословлял детей и движением руки отсылал от себя. Затем Пушкин пожелал проститься с друзьями. «Я подошел, взял его похолодевшую, протянутую ко мне руку, поцеловал ее, – вспоминал Жуковский в своем знаменитом письме к отцу поэта. – Сказать ему я ничего не мог, он махнул рукой, я отошел…» Так же Александр Сергеевич простился с Вяземским и Виельгорским. Пушкин захотел видеть своего верного друга Е. А. Карамзину – вдову историографа. Екатерина Андреевна была умна, добросердечна и участлива, и он нередко обращался к ней в трудные моменты своей жизни. Но жизнь, собственно, уже утекала, и оставалось только проститься. Спасский взял больного за руку и проверил пульс. Следом за доктором это же сделал сам Пушкин. – Смерть идет, – сказал он, выразительно глядя на Спасского. Город еще только просыпался, а молва, что умирает раненый Поэт, уже стремительно распространялась по Петербургу. После тяжелой бессонной ночи доктора И. Т. Спасского сменил другой врач – Ефим Иванович Андреевский, который, к сожалению, не оставил никаких записок о своем дежурстве, некоторое время он был при постели А. С. Пушкина и именно он закрыл глаза умершего. Обилие людей, искренне взволнованных судьбой Пушкина, свидетельствовало об огромной популярности поэта, масштабы которой не предполагали даже его друзья. Холодный ветер, врывавшийся с Дворцовой площади на Мойку, заметал в лицо снег, прогонял с улицы. Но люди не расходились, ожидая вестей о здоровье Пушкина. На выходивших из его квартиры со всех сторон сыпались вопросы. В вестибюле вывесили написанный Жуковским бюллетень: «Первая половина ночи беспокойна; последняя лучше. Новых угрожающих признаков нет; но так же нет, и еще и быть не может облегчения». К сожалению, в своих действиях у постели раненого поэта Даль оказался непоследовательным. По общепринятым тогда правилам и в соответствии с рекомендацией Арендта он поставил А. С. Пушкину далеко не гомеопатическую дозу пиявок – 25 штук, которые высосали у обескровленного больного по самым скромным подсчетам дополнительно еще 250 мл крови. Ясно сознавая, что жизнь кончается, Пушкин торопил смерть; – Долго ли мне так мучиться? – и просил, словно это зависело от Даля; – Пожалуйста, поскорее… Из-за одышки и слабости говорить было трудно, и он произносил слова отрывисто, с расстановкой. Владимир Иванович глядел на его заострившиеся, как обычно бывает при перитоните, черты лица и пытался успокаивать. – Нет, мне здесь не житье, – отвергая всяческие утешения, отвечал Пушкин. – Я умру, да, видно, уж так надо… Он уходил из жизни без пышных фраз. Он ни на что не жаловался, никого не упрекал и благодарил за любой пустяк – подадут ли воду, поправят ли постель, повернут ли его на бок, – показывая, что всем доволен. – Вот и хорошо… и прекрасно… – постоянно приговаривал он. Больному «припустили» на живот 25 пиявок, о чем я уже говорила. По мнению Даля, эта процедура оказала благотворное влияние: пульс сделался ровнее, реже и гораздо мягче. «…Я ухватился, как утопленник за соломинку, – вспоминал Владимир Иванович, – и, обманув и себя и друзей, робким голосом возгласил надежду. Пушкин заметил, что я стал бодрее, взял меня за руку и сказал: „Даль, скажи мне правду, скоро ли я умру?“ – „Мы за тебя надеемся еще, право, надеемся!“ Он пожал мне руку. Но, по-видимому, он однажды только и обольстился моею надеждою; ни прежде, ни после этого он ей не верил…» Затем боль оставила раненого, и на смену ей пришла чрезмерная тоска. Но это было не легче. – Ах, какая тоска! – восклицал Пушкин. – Сердце изнывает… Долгую, томительную ночь провел Владимир Иванович возле постели умирающего поэта, повторяя мысленно одни и те же леденящие душу слова: «Ну, что ж? – Убит!» Теперь это было ясно и ему. Рано утром приехал Спасский. Он оставил Александра Сергеевича с некоторой надеждой, которая появилась у всех после пиявок. Но Пушкин «истаивал», как записал Иван Тимофеевич. Руки больного были холодные, пульс едва определялся, дыхание частое, прерывистое. Консилиум врачей в составе Арендта, Спасского, Даля и Андреевского единогласно сошелся во мнении, что начинается агония. «Ударило два часа пополудни, 29 января, – вспоминал Даль, – и в Пушкине оставалось жизни только на три четверти часа». Жуковский написал последний бюллетень для посетителей, заполнивших прихожую: «Больной находится в весьма опасном положении». К постели поэта подошли его друзья. В этот момент Пушкин открыл глаза и попросил морошки. Послали за морошкой. Он ожидал ее с большим нетерпением и несколько раз справлялся, скоро ли будет морошка? Наталья Николаевна сама дала ему из ложечки несколько ягод и сока. Лицо поэта выражало спокойствие, и жена вышла от него обнадеженная. Александр Сергеевич попросил положить его выше. Даль легко приподнял его. Пушкин вдруг открыл глаза и сказал: – Кончена жизнь. Владимир Иванович не расслышал и тихо переспросил: – Что кончено? – Жизнь кончена, – ответил он внятно. – Тяжело дышать, давит… Это были его последние слова. Констатируя смерть поэта, Даль вспоминал: «Всеместное спокойствие разлилось по всему телу; руки остыли по самые плечи, пальцы на ногах, ступни и колени также; отрывистое, частое дыхание изменялось более и более в медленное, тихое, протяжное; еще один слабый, едва заметный вздох – и пропасть необъятная, неизмеримая разделила живых от мертвого. Он скончался так тихо, что предстоящие не заметили смерти его». Было 2 часа 45 минут пополудни 29 января 1837 года. Может быть, именно в этот день будущий словарь Даля пополнился еще одним словом, толкование которого он записал тут же, в квартире Пушкина, на отдельном листке бумаги: «Бессмертие – непричастность смерти, свойство, качество неумирающего, вечно сущего, живущего; жизнь духовная, бесконечная, независимая от плоти. Всегдашняя или продолжительная память о человеке на земле, по заслугам или делам его. Незабвенный, вечнопамятный». Смерть Пушкина поразила все общество. Даже Геккерен в секретной депеше своему министру иностранных дел вынужден был отметить это: «…Долг чести повелевает мне не скрыть от Вас того, что общественное мнение высказалось при кончине Пушкина с большей силой, чем мы предполагали…» «Солнце нашей поэзии закатилось! Пушкин скончался, скончался во цвете лет, в середине своего великого поприща!.. Более говорить о сем не имеем силы, да и не нужно; всякое русское сердце знает всю цену этой невозвратимой потери, и всякое русское сердце будет растерзано. Пушкин! наш поэт! наша радость, наша народная слава!.. Неужели в самом деле нет уже у нас Пушкина? К этой мысли нельзя привыкнуть! 29 января 2 часа 45 мин. пополудни».( по старому стилю) и по новому- 10 февраля. Собралась огромная толпа, все хотели присутствовать, целые департаменты просили разрешения не работать в этот день, чтобы иметь возможность пойти на панихиду, пришла вся академия, артисты, студенты университета, все русские актеры. Церковь на Конюшенной невелика, поэтому впускали только тех, у кого были билеты, иными словами, исключительно высшее общество и дипломатический корпус, который явился в полном составе (один дипломат даже сказал: я только здесь первый раз узнаю, что такое был Пушкин для России. До этого мы его встречали, разговаривали с ним, и никто из вас (он обращался к даме) не сказал нам, что он ваша национальная гордость). Площадь перед церковью была запружена народом, и, когда открыли двери после службы, все толпой устремились в церковь: спорили, толкались, чтобы пробиться к гробу и нести его в подвал, где он должен оставаться, пока не отвезут его в деревню Один молодой человек, очень хорошо одетый, умолял Пьера (Мещерского) разрешить ему только прикоснуться рукою к гробу; тогда Пьер уступил ему свое место, и юноша благодарил его со слезами на глазах…» Чтобы остановить нескончаемый людской поток, гроб сразу же спрятали под замок в церковном подвале. Но на этом «меры предосторожности» не кончились: прах поэта увозили из столицы тоже ночью, тайком, с непристойной поспешностью в сопровождении жандармского офицера. Александру Ивановичу Тургеневу, единственному из друзей поэта, было дозволено проводить его в последний путь. Впрочем, в траурном поезде был еще один близкий А. С. Пушкину человек – Никита Тимофеевич Козлов, его «дядька», не пожелавший расставаться с останками своего барина до самой могилы. Очевидец вспоминал о переживаниях Н. Т. Козлова: «Смотреть было даже больно, как убивался. Привязан был к покойному, очень привязан. Не отходил почти от гроба: не ест, не пьет…» Хоронили Пушкина на земля Святогорского монастыря, близкая к «милому пределу», была выбрана самим поэтом.
Тамара
администратор
Сообщение: 32450
Настроение: совершенствоваться
Зарегистрирован: 12.04.08
Откуда: Россия
Репутация:
4
Туда, в толпу теней родных Навек от нас утекший гений…
К сожалению есть незаменимые люди вопреки поговорке!!! Александра Сергеевича нам никто заменить пока не смог! Слава и ПАМЯТЬ ему!!! Очень тяжело было читать статью.
энигма
Сообщение: 6678
Настроение: стремлюсь к совершенствованию
Зарегистрирован: 07.05.09
Откуда: Россия, Киров
Репутация:
4
Замечания:
Отправлено: 12.02.16 07:08. Заголовок: К Дню Рождения Е.И..
цитата:
К Дню Рождения Е.И.Рерих
Провозвестницей будущего Света, грядущего в мир, можно назвать Светлую Матерь. Ибо примером своим собою явила Она то, что в далёком-далёком будущем сможет каждый достичь. Истину Учения огненной йоги являла собою Она. Ибо то, что дано в Учении, в Ней в применении к жизни уявлено было. Говорить об истине — одно, провозглашать истину — одно, но являть собою провозглашаемое — нечто совершенно иное, нечто очень трудное и недоступное людям. Она явила собою пример огненного устремления, преданности и любви к Владыке Света, Высочайшему из всех, бывших когда-либо на Земле... (...) Как передать словами то несказуемое, что принесла Она в мир, но желающий приблизиться может всегда подойти и от Света Её почерпнуть, и, хоть однажды сердцем коснувшись, почуять, что найден путь, что к источнику истинного знания приблизился... Огненного источника бессмертия касается тот, кто счастье нашёл в сердце своём ощутить луч Великой Матери Агни. Грани Агни Йоги. 1956.
энигма
Сообщение: 6679
Настроение: стремлюсь к совершенствованию
Зарегистрирован: 07.05.09
Откуда: Россия, Киров
Репутация:
4
"Моя Первозванная живёт Мною. Всё для Меня, и всё обо Мне. Мною заполнена вся жизнь, и жизнь стала непрерывным уявлением Великого Служения. Личное ушло и заменилось Космическим. Астрал растворился, и целая сфера низко-человеческая, астральная, ушла из жизни и, уйдя, заменилась высшим. Всё творится во Имя Владыки. Труды совершены великие. Страдания физические, принятые на себя добровольно во имя любви к человечеству, остры и длительны. Раскрытие центров и раскрытые центры — источник великой радости и глубоких переживаний — в условиях земных — крест тяжкий. Ибо коллективные эманации человеческие — как солёная вода на раны. Работа с Владыкой требует невероятного напряжения. Крест несёт мужественно. И страха не знает. Уявлена на постоянстве — редчайшее качество. Симфония качеств утверждена по шкале в гармоническом соответствии и полностью. Мне предана беззаветно, до полного забвения себя. Серебряная нить вибрирует без прерывающих гармонию токов, и Луч освещает шаг твёрдый и непреклонный огненной победительницы. Огненное Тело оформлено. Ею для человечества явлена высшая ступень восхождения среди них, Свет отрицающих. Она — путь ко Мне и путь к Свету, жизнью своей многотрудной и подвигом своим его запечатлевшая. Через Неё Огненное Учение Дал. Ею явлен грядущий путь человечеству — раскрытия и трансмутации центров и приобщение к пространственно-космической жизни и работе. Океан Знания, Океан Учения Ей Открыл: в нём живёт, в нём движется, в нём имеет своё бытие. Пребывает в состоянии постоянного Общения с Владыкой. Явила миру пример того, чем должен стать человек в спирали Эволюции. Одна из тех немногих, кто раз в столетие допускается в Твердыню. Но допущена давно. Провозвестница Света. Матери Мира земное олицетворение и Дочерь Света, Лучи самоисходящие утверждающая, носительница Лучей — пяти Лучей Света. Матерью Агни Йоги наречённая Нами и огненному распятию преданная в тяжких условиях плоти. Моя Первозванная и наиближайшая. А ты сын Её. Помни!" 19 марта 1953 г. Из Записей Б.Н. Абрамова (с) sibro.ru
Тамара
администратор
Сообщение: 32466
Настроение: совершенствоваться
Зарегистрирован: 12.04.08
Откуда: Россия
Репутация:
4
Награды:
Отправлено: 12.02.16 08:07. Заголовок: Благодарю Энигма за ..
Благодарю Энигма за такой красочно оформленный праздничный пост. Очень радостно на душе почему-то, видно только память об Иерархии Света и Посланниках уже затмевает всю тьму современной жизни.
"ПУСТЬ МИРУ БУДЕТ ХОРОШО!" "ПУСТЬ НАШИМ ВЕЛИКИМ УЧИТЕЛЯМ МУДРОСТИ И СВЕТА БУДЕТ ХОРОШО"!!!
Наша любовь, почитание и цветы для Матери Агни-Йоги!!!
энигма
Сообщение: 6681
Настроение: стремлюсь к совершенствованию
Зарегистрирован: 07.05.09
Откуда: Россия, Киров
Репутация:
4
Наша любовь, почитание и цветы для Матери Агни-Йоги!!!
«Особа и необычайна деятельность нашей вдохновительницы»1 — так говорил Николай Константинович Рерих о Елене Ивановне. Вся деятельность Елены Ивановны Рерих основывалась на единственно приемлемом принципе на Земле: «Рукою и ногою человеческой». Всё, о чём бы ни говорила и писала Елена Ивановна, — она знала и осуществила. Чтобы вдохновлять, чтобы подать дельный совет — нужно не только знание, но и его претворение в жизни. И нам, желающим прислушаться к Ней и подражать Ей, стоит обратиться к живым примерам Её удивительной жизни.
Сколько стойкости, спокойствия и мужества надо явить, чтобы в самых невероятных обстоятельствах жизни сохранить достоинство духа и победить. В этих устремлениях Елена Ивановна была непоколебима. Ничто не могло сокрушить мощь Её мужества. Читать полностью: http://rossasia.sibro.ru/voshod/article/48530
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 32
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет